Петрович & Hot Rod Band

Звание "Легенда Российского Рока" ко мне приклеилось давно. Уже в начале 80-х Михаила Соколова, то-бишь меня, представляли со сцены легендой. А как-же это случилось?

Начнем издалека. Я родился в городе Москве, в 1953 году (год смерти Тирана) на Таганке в семье военнослужащих. Когда мне было шесть лет, родители развелись, что оставило неизгладимый отпечаток на всю жизнь. Мама, оставшись одна с двумя детьми, изо всех сил старалась вложить все самое лучшее в своих детишек. Так в шестилетнем возрасте я оказался в музыкальной школе имени "Ипполитова-Иванова" по классу скрипки. Скажем прямо, дружба с инструментом не состоялась, и проучившись два года с мольбой был переведен в класс фортепиано, но и с этим инструментом контакт не состоялся.

"Какая музыка?" - когда все мальчишки после школы по горло в сугробах или на катке. Так временно занятия музыкой прекратились, но не надолго. В 1963 году мама приобрела специально для моей старшей сестры магнитофонную приставку "Нота", и в доме зазвучала музыка " the Beatles", Чака Берри, "Rolling Stones". "Хочу быть Ринго Старром", - сказал я, взял мамины вязальные спицы, положил подушку от дивана, включил Битлз и начал выбивать пыль. Так продолжалось довольно долго, пока я, пройдя вступительные экзамены, не оказался в той же музыкальной школе, но уже по классу ударных инструментов педагога Сергея Ходнева. Пришлось по-новому знакомиться с нотами, заниматься постановкой, играть "Турецкий марш" на ксилофоне, но самым главным учителем оставался магнитофон. Дружба с ударными затянулась надолго, на целые четверть века ...

Трудно сейчас точно вспомнить все года и даты, все-таки прошло более тридцати пяти лет, а точнее, тридцать семь, но ясно одно, что мне очень повезло. Повезло во многом. Во-первых, время, когда я родился, было - время перемен. Разделались с культом Сталина и наступила хрущевская оттепель. В Москве появились первые БИТ-группы, на выступления которых очень хотелось попасть или, хотя бы, постоять под окошком - послушать.

Я никогда не забуду, как мы с моим школьным другом Валерой Лихониным следили за моей сестрой. Ведь я краем уха слышал, что она собирается ехать на "сейшен", где будет играть группа "Наследники". Это было на Электрозаводской в Медовом переулке. Мы пробирались за ней, стараясь, чтоб она нас не заметила. И вот мы на месте. Около здания школы или техникума здоровенная толпа молодежи, у некоторых удлиненные волосы, джинсы, очки а-ля Джон Леннон. Там-то я впервые и увидел длинноволосого парня, которого звали Юра, по кличке "Солнце" (Блондин) - это был предводитель московских хиппи. К ним-то я и Лихон в дальнейшем и примкнули.

Зрелище потрясающее, все на взводе, а группы нет! Вдруг подъехал автомобиль, из которого стали вынимать какие-то ящики, над головами проплыл большой барабан серебристо-оранжевого цвета. Это были "Наследники", гордые длинноволосые парни лет 16-17. Нас конечно с дружком разбирает любопытство, но пускать во внутрь нас никто не собирается. Но и ладно, хоть под окошком послушать, мы еще маленькие, хотя челки на глаза уже зачесаны. Ждем... Через некоторое время молодежь начинает выходить обратно. Слышим разговор: "Сейшена не будет! Директор, увидев толпу длинноволосых, выступление запретил". Это - повсеместная ситуация, с которой я сталкивался будучи членом московских групп.

А что такое длинные волосы? Это когда волосы чуть чуть прикрывают уши, и челка до бровей. Да, у Юры "Солнце" волосы в тот вечер были чуть длиннее подбородка, сейчас это называется "каре". Он казался жутко лохматым. Через несколько лет в группе "Удачное приобретение" у меня волосы будут гораздо ниже плеч. Почему, спросите вы, разговор все время идет о волосах? Да потому, что время было такое. Длинные волосы были визитной карточкой и символом всего нового, знаком, как сейчас модно говорить, продвинутости молодого человека, знаком неповиновения родителям и властям, символом свободы.

В хрущевские времена стали просачиваться весточки с запада - БИТ-музыка, длинные волосы, всякие шмотки, которые либо привозили из-за границы знакомые, либо можно было купить у московской фарцы (спекулянтов). Теория хиппи прочно начала входить в умы молодежи шестидесятых годов. Это было замечательное время. Мы начали понимать, что живем в прекрасной стране с дерьмовым строем, и лучшее, что мы могли сделать, это своим внешним видом, своим поведением и музыкой, которую мы пытались играть (хотя и очень плохо на первых порах), взорвать этот социалистический строй с его догмами и запретами на все несоветское.

Мы жили здорово: бегали на концерты БИТ-групп, ездили на природу хипповать, читали запрещенные книжки, репетировали какие-то немыслимые произведения, слушали музыку и очень много музыки, и вся она нравилась. Но самое главное это то, что тогда очень модным был БЛЮЗ!