Макс Таврический

В последний день января в Cotton-баре было по-летнему жарко. Выступал Макс Таврический – блюзмен из Киева, человек-оркестр и просто интересный собеседник. Макс Таврический – человек непростой судьбы, тот, кого можно назвать блюзменом с большой буквы. В его арсенале – акустическая гитара, губная гармошка и волшебный голос. За три часа выступления он играл быстрые и медленные блюзы, рок-н-роллы и фолк, использовал восемь различных гармошек, выходил на бис и удивлялся, насколько тепло его принимают днепропетровские слушатели. После концерта Макс согласился остаться еще на день, чтобы поиграть на воскресном джеме. Но никакие слова не скажут о нем больше, чем это сделает его музыка.

- Расскажите о своей музыке. Что для вас значит блюз?

- Музыка – это тот язык, на котором я разговариваю, национальный язык, это моя жизнь, мои мысли.

- Вы, как многие блюзмены, тоже, наверное, играли в переходах?

- Конечно. Переходы, улицы - это самая основная школа, которую рекомендую пройти каждому блюзмену. Блюз - это, скажем так, культурный пласт намного больше, чем музыка исключительно о несчастной любви или об отсутствии денег. Это мировоззрение, мировосприятие, особый вид энергии. Есть высказывание: "Блюз – это когда хорошему человеку плохо". Оно в корне неверно. Блюз - это когда хорошему человеку уже хорошо. Было плохо, а пришел - и с блюзом все стало лучше. Тут работает такая мысль: если высказать свою проблему, она перестанет быть проблемой. Чем блюз интересен – это тем, что он везде одинаков. Что здесь, что в Японии, что в Штатах. Я не имею в виду исполнительский уровень, я имею в виду блюзовые мысли, блюзовый образ жизни. Он напоминает нам, что у всех людей по две руки, по две ноги и одна голова.

- Я знаю, что вы четыре года жили и выступали в Турции. Отличается ли турецкий слушатель, турецкий блюз от нашего?

- Пять лет, если быть точным. Он не бывает турецким, это же блюз. Он становится турецким, когда его начинают петь на турецком языке. Таких попыток на моей памяти было только две. И блюз перестали быть блюзом, как только зазвучал на турецком. Это то же самое, что русскую народную музыку петь на китайском. Зачем переводить то, что непосредственно идет с энергетикой ритмики? Русский язык другой, для другой музыки. Английский, его фонетика идеально подходят для блюза.

- С кем из украинских музыкантов вы знакомы?

- Со Светланой Лободой (смеется). Шутка, конечно. Если серьезно, с помощью джемов знакомлюсь с очень многими людьми. Я провожу их в Киеве гораздо реже, чем это происходит у вас. У нас хороший джем раз в полгода бывает. Сейчас наблюдается единение старого и нового поколения музыкантов. Еще два года назад я думал, что, наверное, на мне блюз так и закончится. Не было ни учеников, ни желания ни у кого играть эту музыку. Сейчас появились две очень неплохие команды, которые выбрали блюз и в нем очень плотно работают. Не бывает так, что музыка хороша, а человек – нет. Музыка – это правда, зеркало человека.

- Майлз Девис сказал: "Зачем спрашивать что-то обо мне, если есть моя музыка?"

- Он абсолютно прав. Музыка – это резюме музыканта, его жизнь. Родился там-то, вырос там-то, ходил там-то – все это есть в его звуках. Любой человек должен жить только ради того, что ему нравится, иначе работа превращается в рабство. Надо всего лишь хотеть. Нужен стержень. И не бывает побед без поражений. Сначала идет очень длинная волна поражений. Она очень многих пугает. Я не помню того момента, когда решил стать блюзменом. Я не говорил себе: вот с сегодняшнего дня становлюсь музыкантом. Такого не бывает. Смотришь – получается, все больше времени уделяешь тому, что нравится. И потом это становится твоей профессией.

- Учитывая сегодняшнюю ситуацию в музыке, в блюзе, нет никаких сожалений по поводу того, чем занимаетесь?

- Нет, абсолютно. Раньше была неудовлетворенность. А сейчас я всего лишь занимаюсь своим делом. А общая ситуация с блюзом в Украине зависит только от блюзовых музыкантов. Будут они ездить в другие города, будут играть по всей стране, а не в своих собственных городах, – блюз будет развиваться. И вопрос в том, будут ли они вообще играть. Блюз – это, прежде всего, общение с аудиторией. Нужно понять, как это делается вживую. Для того чтобы уметь пользоваться отверткой, недостаточно купить отвертку, нужно уметь закручивать болты. Я помню, что мое окончательное решение играть блюз все-таки произошло на концерте. Играла группа "Второе дыхание". Это был 93-й или 94-й год. Я приехал в Киев по работе или в командировку. Концерт проходил в КПИ, тогда играли "Mad Heads" - еще очень молодые. Выступление было хорошим. Потом играли "Второе дыхание". Я помню, пошел с ними знакомиться, и у меня с собой была гармошка. Я сел в угол за роялем и гармошкой сорвал себе полностью губы. Было много крови. Сто со мной произошло в тот момент, я не знаю.

- Вижу, вам непросто говорить об этом. Скажите, не планируется ли запись альбома?

- Альбом уже записан. Позавчера мастер закончили. Альбом полностью блюзовый. Я на концертах могу "Doors" или Боба Дилана поиграть, людям ведь нравится. Но на альбоме – только блюз. Альбом не слишком длинный – всего 37 минут.

- Есть ли еще такие украинские группы, с которыми вы хотели бы сыграть?

- Если я хочу сыграть с какой-то группой, я с ними играю. В "Братах Гадюкиних" было бы интересно, но у них своя гармошка. "Второе дыхание" - с ними я играл. Наверное, любая киевская команда, которая хотя бы 20 минут в своей программе уделяет блюзу, со мной однажды играла.

- Чему ваше сердце принадлежит – гитаре или гармошке?

- Не хочу обидеть ни один из инструментов. Обеим. Кстати, я был на мастер-классе Боба Брозмена, чернокожего музыканта, и он сказал такую вещь: "У вас, европейцев, традиция считать на первую долю – это марши". Они же считают на слабую. У них другое представление о музыке. И эта слабая доля оправдана. Народные массы, которые находились в арьергарде социальной жизни, делали такую музыку, что те, кто считал себя авангардом, слушали, не могли оторваться.

- Но если взять пример Майлза Девиса…

- Майлз Девис - из богатой семьи. Был такой случай, когда в университете говорили, что джаз – музыка бедных и угнетенных, встал Майлз Девис и сказал, что это все неправда, что он сам из богатой семьи, но все равно играет джаз.

- Своей игрой Майлз протестовал против дискриминации чернокожих, доказывал, что не только белые могут играть.

- Ничего он не протестовал. Это был всего лишь Майлз Девис. И музыка – его внутренний наркотик.

- Интересно было бы Майлза застать вживую?

- Всех интересно было бы застать. Кстати, если поставить такую цель, то надо брать билет до Штатов, пока живы классики блюза и джаза, отслеживать, где они выступают, и говорить с ними, слушать их игру. Но там ТАКОЙ блюз! Пока у нас строят катапульты, там давным-давно воюют ядерным оружием. Но сразу предупреждаю… Вы никогда не были на концерте настоящих черных блюзменов? Если есть предрасположенность к блюзу - уносит буквально с первых нот. Это космос. У нас в стране блюзовая музыка играется так: мы живем, репетируем, опять живем. А они с этой музыкой рождаются.

- Чарльз Гейл, джазмен, в интервью говорит просто замечательные вещи. Он может пойти, сесть, играть в переходе. Концерты бесплатные давать. Для него это нормально.

- Все дело в том, что для нас это ненормально! Мы думаем: как это – человек такого уровня играет в переходе? В Европе все музыканты говорят, что на улице ты зарабатываешь больше денег, чем в кабаке. Никогда не поверю, что семи пядей во лбу музыкант, такой, как Стинг или Элтон Джон, никогда не играл на улице. Более того, они и сейчас любят подшучивать так – сидеть в каком-то баре и совершенно неожиданно выйти и сыграть. Рассказывал товарищ: блюзовый клуб - стоит очередь. Что тоже не в наших понятиях. 15 фунтов – вход, 8 фунтов – пиво. И очередь ждет, пока столики освободятся. Товарищ дожидается, заходит, садится к сцене, смотрит - сидит небритый дедушка в свитере вылинявшем, в джинсах с пятнами. Прислушивается, а играет-то этот дедушка просто замечательно. Присматривается - а это Эрик Клептон!

Беседовал Игорь Андрющенко